Книга. Хватит чудес!

Книжка эта - важнейший исторический источник, образец ранней истории буддизма, пример для подражания последователей. 

Работа Хуэй-Цзяо это именно литературный/книжный китайский буддизм - противостоящий простонародному буддизму, с его чудесами и спецэффектами, уже впитавший конфуцианство, вписанный в традиционную историографию. В подходе к рассказыванию истории автор следует традициям Китая "передавать, но не создавать", то есть не просто стараться не врать, но и не добавлять отсебятины. Идеалом "правильного" монаха, выступает именно книжник, трактователь, переводчик, но не чудотворец.

Чувствуется определенный уровень восприятия человека пусть религиозного, но не желающего впадать в доктринерство. Автор указывает на сомнительные, с его точки зрения, моменты, изредка на обвинения деятеля в чем-то сомнительном. Вообще книга написана и четко и, по-своему, элегантно или скорее просто и изящно.
Еще заметно, как довлеет китайскость с ее почтительностью и церемониалом, преклонением перед официальными лицами над этими вроде бы безразличными к мирскому буддийскими гражданами, которые вполне себе склоняются перед земными владыками.
Так что, чудеса есть, о них можно упомянуть, но они не значимы. Важнее скорее несение культуры в массы.

Хуэй-Цзяо
Жизнеописания достойных монахов (Гао сэн чжуань)
В 3-х томах. Т.I (Раздел 1: Переводчики)
7/10

★★★★✩

Книга. Тиран в неопределенности

Здесь нет изначально злого Сталина, зачатого демонами и нет Черных Знаков Рока отмечающих его кровавый путь. Чем неплох Рыбас, так это тем, что он пытается вписать Сталина в русскую традицию, в контекст эпохи, чего не было у того же Хлевнюка. Для либерала Сталин это такой тиран в вакууме, никак не связанный тысячью пут с окружающим миром, диктующим ему свою волю, а просто одержимый властью и лишенный идеалов злодей. Вот, говорит уже во введении, автор, суровый климат, низкое плодородие почв и протяженность границ вели к формированию особого типа отношений власти и общества - все излишки инкорпорировались главе военизированного государства, так как для частного распределения их было слишком мало. И со Сталиным та же петрушка. Для затравки уже неплохо, хотя и не бесспорно.

Рыбас в общем-то старается дистанцироваться от собственных политических взглядов, от дешевого психологизма, когда автор рассказывает, что там творилось в голове у героя. Но получается не всегда. Местами чувствуется именно попытка подать картинку ярко, а не исторически точно. Раздражают все эти регулярные восклицания о Боге. Много грубовато составленных формулировок и часты упрощения.

Например, чтобы охарактеризовать Сталина в молодости, он приводит выдержки из Троцкого, который, естественно, Сталина в молодости не знал, а писал сильно позже, имея опыт взаимной неприязни.

Вообще странностей в этой работе, как обычно, воз и маленькая тележка:

Книга. Северо-Запад. Я - легенда

Эта книга хоть и входила в серию, которую я старательно собирал, попала ко мне против моей воли. Как-то мы с папой зашли в книжный магазин, еще советского образца, пытающийся соответствовать новым временам, и я увидел любимые желтые суперобложки, и я увидел "Волшебника Земноморья", которого читал в журнале "Наука и жизнь", но в виде книги не имел, а хотел, хотел, уж очень он был хорош. Пока я рассматривал обложки, папа пролистывал от нечего делать "Легенду" и, увидев в аннотации сравнение автора с Достоевским и Кафкой, заявил, что согласен на покупку именно её, а не каких-то там земноводных волшебников. В те времена я был еще мал и должен был повиноваться воле отца. Так что пришла она без желания. И оправдала полностью его отсутствие.

Заглавный роман о последнем человеке в мире вампиров знаменит, окинематоргафирован, но мне не нравится. Он дотошный без вдохновения. Подобные работы кажутся дико устаревшими, как какой-нибудь Фенимор Купер - уж больно медленный темп в этом развлекательном чтиве с претензией на философию.

Возможно Мэтисон первый стал смотреть на вампиров, как на научную проблему. Да, у него есть финальный твист. В остальном же это терзания, рефлексия, неудовлетворенность героя, намек на драму, но куцый. Если его и сравнивать с Достоевским и Кафкой, тогда он проигрывает с разгромным счетом, потому как таланта в нем сильно меньше.

Вторая история - о уменьшающемся человеке - занудна и утомительная чрезвычайно. Моральные переживания героя одномерны, заурядны в своей трагичности. Злоключения не вызывают любопытства. Инвалиду можно сочувствовать, но едва ли интересно все время слушать, как тяжело ему выполнять какие-либо заурядные манипуляции. Здесь же невероятно дотошная картина бытования и страданий, физических и психологических, подавляют все живое.
Я тянул страницу за страницей и строчку за строчкой так долго, что состарился. Уже давно мне не попадалось ничего более скучного. Только сила воли помогла добрести до финала.
Даже какие-нибудь "Приключения Карика и Вали" и "В стране дремучих трав" сильно веселее. Можно было бы придумать скрытый смысл и философскую подоплеку, но даже так, книга-то веселей не станет.
Научность, кстати, тут чертовски условная. Пауки и воробьи ведут себя как волки и коршуны. При уменьшении размеров человека в десятки раз, физиологически ничего не меняется.

Вообще, эта книга, наверное, менее всех подходит для серии. Первая работа - это скорее "постапокалипсис", вторая - классическая фантастика, из времен Уэллса. Да, они написаны позже, здесь много психологии и внутренних переживаний, но все равно обе кажутся архаичными. Не говоря уже о том, что они чужды серии. 

У книг много поклонников, это классика, кивают, на то, что это все не просто образы, но метафоры, не какие-нибудь дешевые приключения, нет... Но никакой метафоричности не спасти эти снулые тексты.

Ричард Мэтсон
Легенда
5-6

★★★✩✩

"Последний человек" датируется 1954 годом, в 1956 опубликован "Невероятно уменьшающийся человек".

Книга. В молоко

Как человеку всю жизнь проторчавшему безвылазно на Донбассе, мне любопытно иногда узнать, что думают люди со стороны. Например, родной железнодорожный вокзал в Коммунарске в рассказах иногородних всегда приобретал какие-то хтонические черты - желтый-черный снег, желтый-черный дым, ужас без конца. Так и с войной, вон приехал человек со стороны сражаться, знаменитый писатель, что он видел, что узнал, что понял? А видел он что-то, что никак не узнать. Все, что описывает Прилепин, будто происходит в других пластах реальности и люди, тут бродящие, они и не люди вовсе. Они по-раблезиански пируют, пьют алкоголь и не пьянеют, все их женщины прекрасны, недруги несчастны, друзья мужественны, сильны, умны, остроумны. Это какое-то мифологическое пространство, Тьма и Свет, витязи, герои, богатыри, могучие и красивые, распирающие плечами все пространство Донбасса. Плохое в них незаметно, все без остатка ушло в тень, это ожившие гранитные памятники, любой их жест возвышен и достоин быть запечатления.

Другое дело, что вписать это в рамки некой сакральности, как того хотелось бы автору, едва ли возможно. Забавно, конечно, как вся агрессия, бандитизм, беспредел, глупость, жестокость почти скрыты, только иногда проявляются в тексте через безобидное самодурство, невинную вседозволенность, легкое презрение к тыловикам.

Хотя, вроде бы, Прилепин все это понимает, но не хочет верить в неприглядную грубую реальность и даже самые мрачные вещи у него в розовых тонах героики, кажется, вот-вот где-то боевой единорожек пролетит.
Так что получилась некая утрированная картинка, романтика святой войны, где вся грязь и мерзость не видны, наши хорошие, их - плохие, наши - разведчики, их - шпионы. Такая пропаганда пополам со сказкой. Вот только сейчас заметил, что это "роман-фантасмагория".  Заметил бы сразу и писать-то было бы не о чем.

Забавная у него претензия к Гребенщикову. Автора сильно задело, что БГ поет песню "Слова растамана", где есть такие строки

Случилось так, что в саду наших душ вместо ангелов ходят артисты,

Ходят за деньги, прямо по цветам сапогами.

До счастья было рукой подать, но всё испортили сепаратисты,

Теперь нам придётся идти к нему своими ногами.

Поет и в граде Киеве. Ага. Прилепин зол - это БГ гад сепаратистов обвиняет, тех, которые на Донбассе! А там людей убивают!

При всем скептицизме к политическим воззрениям Бориса Борисовича, отметим, что песня написана намного раньше, ажно в 2004 году, исполняться стала тогда же, по характеру является антивоенной, и про сепаратистов там говорится скорее в контексте "ага, ага, ну да, снова вам, ребята, кто-то помешал счастья по легкому сорвать, врите дальше". Так что странная оптика у Прилепина, странная.

Захар Прилепин
Некоторые не попадут в ад
6,5

★★★✩✩

kindle version