Книга. Подразумеваем - Ленин

"Вождь большевиков предстает в этой книге человеком странным – смешливым, истеричным, поэтичным, сентиментальным, расчетливым, надежным, бессовестным, самонадеянным, заботливым, деспотичным, способным к самоиронии, самовлюбленным, остроумным и харизматичным; его бытовые повадки не вызывают ни малейшей симпатии – но даже и так, он невероятно аттрактивен; он необычен, экзотичен во всем – даже в своей пошлости, даже когда наблюдателя коробит от его фома-опискинского поведения... Ленин словно существо какой-то высшей расы, оказывающее на окружающих интеллектуальный прессинг – даже когда несет откровенную чушь..."

А вот эта крупная вещь положила началу году наступившему. Я провез ее тайно из Москвы, на Украине подобную красную пропаганду теперь не продают совсем, оберегая нашу растленную невинность. Почему Ленин? Это все Данилкин виноват. Лев Данилкин долгие годы был одним из заметнейших литературных обозревателей русскоязычного культурного пространства и трудился в либерально-прозападном (со всем, что сие может означать) журнале "Афиша". Сначала его оценочные суждения стали как-то заметно отличаться от взглядов коллег, потом он бросил все и ушел в отшельники, написал книгу о Гагарине, а теперь вот и о Ленине. С его статусом, книга никак не могла кануть в пучину безвестности. Народ заволновался, публика зашумела, интеллигенция потупилась.

Работа вышла масштабная, но ей, конечно, категорически не хватает монолитности, цельности. Она вся какая-то расхристанная, разнородная, в какой-то момент на третьей сотне страниц, начинаешь вязнуть в этой эклектичности.
Да и стиль у автора совсем не легок. Он все время закручивает фразу немного дальше, чем стоило бы, использует слова, которые фразу изрядно утяжеляют, да и вообще использует слишком много слов на квадратный метр. Так что тут хватает и тяжеловесности и неуклюжести. Хотя ему иногда удается ввести читателя в некий гипнотический ритм, когда даже в этом густом семантическом лесу идти вполне комфортно. Даже, казалось бы, темы не самые звонкие, ему удается выводить вполне чисто. Чувствуется, что персонаж Льву явно интересен и выписывать его тоже интересно.

Данилкин человек современный, поэтому книга пестрит отсылками к Сейчас, и лишена некоей универсальной вневременности. Современные реалии городов, интернет, Пелевин, "Незнайка на Луне" etc. И это сильно вредит стилю, ведь раскладывая по тексту аллюзии на Гарри Поттера и буддизм, он размывает восприятие той эпохи. Его аналогии, конечно, помогают вписать субъекты той поры в наш контекст, но с другой стороны, подобная искусственная модернизация обманчива и, упрощая, искажает реальность того времени.

А историю автор будто решил подать через некий набор периферийных, теневых тем. Стоит Ленину выйти на историческую арену под свет софитов, Данилкин начинает скучать и вяло конспектирует, а вот только Ленин шмыгнул в буфет или в гримерку, так автор уже поджидает его там и гоняется за своим героем с лупой и микроскопом.
Это вообще очень мозаичное произведение, в том смысле, что сложенное из мелких стеклышек, мелких деталек, так что автор может похвастаться - этот камушек мой, и этот никто раньше не подбирал, об этом никто еще не рассказывал, на это никто не обращал внимания. Но увлекшись камушками, а может и сознательно, Данилкин упускает крупные объекты, перепрыгивает через темы. Может потому что ему это кажется слишком известным, а может ему нравится бродить по темным углам и закоулкам, по тропкам, заросшим лопухом.*
В своем путеводителе по Ленину торные маршруты он упоминает будто поневоле, иногда забывает или отводит им пару строк, так что история Владимира Ильича, особенно с приходом его к власти, зияет лакунами - события несутся потным стадом, стучат копытца, но где тут Ленин и кто он - погонщик, наблюдатель, пастушок? Политические альянсы, переговоры, экономические решения - Данилкин выхватывает только отдельные вопросы, и их-то уже тщательно изучает - свет в глаза, отвечать быстро. Вот, скажем, удивительная тема - "Ленин и изобретатели". Ильич привечает всяческих чудаков, безумцев и прохиндеев, которые обещают ему чудеса науки поставить на службу пролетариату. Где еще такое было диво? Но сколько интересных и радикальных решений принимало ЦК, а нет о них ни слова. Вот царскую семью перебили. Вот линия фронтов колышется словно волны. А где Ленин? Не видать.
Кажется, что автора интересует скорее образ Ленина, общее впечатление о нем, чем выстраивание подробной биографии.

А Ленин тут человек чрезвычайно, титанически вредный, склочный, неприятный. Он все время погружен в какие-то мелкие делишки, он не изрекает пророчеств и откровений, не совершает величественных жестов, он только генерирует ругань, нападки, подставы. При этом он невероятно умен, энергичен, подвижен и частенько, пожалуй, нелеп. Ну вот такое впечатление, да.
"17–21-й тома ПСС – из которых один том занимает «Материализм и эмпириокритицизм» – верденская мясорубка, колоссальное сражение с товарищами по партии за клочок выжженной земли; как беглое, так и доскональное изучение этих текстов наводит на одну и ту же мысль: Ленин спит и видит забрать у «ликвидаторов» и «отзовистов» бренд партии, деньги, связи с российскими комитетами, печатный орган и дополнительное типографское оборудование; автор изгаляется, глумится, грозит, проклинает, ерничает, финтит, стращает, костерит, чихвостит, умасливает – и долдонит, долдонит одно и то же по сто раз… Предназначенные для публикации тексты и в этот раз – не лучший ключ к Ленину."

Борис Кагарлицкий назвал книгу слабой - Данилкин не понял Ленина, его стремлений, его Ленин - это Ленин для хипстеров, модернизованный согласно эпохе и постленинским смысловым конструктам. Он-де Ленина то терпеть не может, то жалеет.
С последним не соглашусь, Данилкин Ленина ценит и в интервью называет нашим будущим Конфуцием. Да и недаром же он проехал из конца в конец через Галактику по всем ленинским маршрутам. Что же касается идей, то тут, пожалуй, он прав. Ленин здесь - это человек без глубины, без опус магнум, он поверхностен, он одноплановый. Он погружен в кипучую деятельность и сводится к ней же. Он действительно осовременен, автором, а значит и упрощен, и изменен. От Конфуция нам остался его этический кодекс, но совсем не понятно, что нам сейчас осталось от Ленина.
Потому награда за эту работу в виде главной литературной премии России кажется несколько не к месту. Но все же, все же, даже если это неправильный, неверный Ленин получился, именно Лев Данилкин вводит эту фигуру в современность, в культурное пространство XXI века, за что ему спасибо.

Лев Данилкин

Ленин: Пантократор солнечных пылинок

7/10

★★★★✩

*Иногда он проблему, не столько не замечает, сколько упрощает. Вот скажем
"Во всем этом нет ничего особенно дурного, пока вы выстраиваете небольшую организацию заговорщиков, которые могут положиться друг на друга в подполье; однако «апостольский век» большевиков слишком затянулся – и резня 1937 года была не чем иным, как способом поменять быстроустаревающую модель администрирования."
Не имея сформировавшегося взгляда на проблему репрессий, тем не менее, я склонен считать их мультифакторным явлением в котором свою роль сыграли и конфликт поколений и групповые элитные игры, подозрительность вождей, сверхнапряжение мобилизационной модели развития, застарелые конфликты и нерешенные проблемы, и многое другое. Сводить все к проблемам управления?

И еще россыпь цитат.

"Чтобы успешно общаться с рабочими, нужно было знать множество Dos&Donts: можно ругать правительство и попов, но – по крайней мере так было до 1905-го – ни в коем случае не царя: «Чашки бей, а самовара не трожь». Отсюда, собственно, озадачивающие лозунги, иногда выбрасывавшиеся самими рабочими: «Долой самодержавие, а царя оставить»; отсюда добровольное участие 50 тысяч рабочих – колоссальная цифра для 1902 года – в подношении венка к монументу Александру II в Москве. Неудивительно, что многие разочаровывались: если агитировать против монархии можно только под защитой полиции, то зачем такая агитация?"

"Перед нами записки охотника за сокровищами, замаскированные под бухгалтерский отчет; в сущности Ленин в конце 1890-х был кем-то вроде Малькольма Гладуэлла – журналистом, обнаружившим в повседневной, всем известной жизни удивительные парадоксы – и нашедший способ относительно увлекательно рассказать о них – с цифрами в руках, на курьезных примерах (краткая история ювелирного бизнеса в Костромской губернии, колонизация Башкирии, особенности процесса производства деревянных ложек), с акцентом на странные, неочевидные – «фрикономические» – связи между вещами и явлениями.
Этим и объясняется удивительный факт, что «Развитие капитализма» стало бестселлером – в считаные месяцы было продано 2500 экземпляров – очень много для книги, наполовину состоящей из цифр и формул. Этот успех – еще одно свидетельство того, что мы неправильно – не так, как современники, – воспринимаем жанр этой книги. Не скучное пособие по статистике, совсем нет: отстраненный взгляд на привычные, общеизвестные явления; экономика здесь понимается как наука, демонстрирующая, как устроен мир на самом деле, способ разобраться, почему в повседневной жизни люди поступают так, а не иначе, каковы их мотивы – и что означает изменение их поведения для общества в целом, какой сигнал они подают."

"Такого Ленина – пронизанного тайными тревогами, очень зависимого от не контролируемой им ситуации, травмированного, расколотого, почти гротескного, немного романтичного авантюриста – мы обнаруживаем на протяжении его карьеры нечасто – потому что «обычно» он был скорее прагматичным, склонным к макиавеллическим практикам склочником, которому сложно симпатизировать; иногда, однако, он вдруг ставил все на одну карту – и, хочешь не хочешь, начинаешь болеть за него; так было осенью 17-го, когда он практически в одиночку уговорил партию взять власть, не дожидаясь Учредительного собрания, – и так было в 1900-м, с «Искрой»."

"Мы видим, как именно, в деталях, работает механизм «размежевания» с близкими, «своими» людьми: Ленину свойственна неприятная манера переносить в личную жизнь политические и даже философские симпатии и идиосинкразии – и, будучи психопатически не в состоянии общаться по-товарищески с теми, кто не разделял его взглядов на политику и философию, – Ленин из интересного собеседника и хорошего товарища в считаные дни превращается в вызывающего желание ударить его типа."

"Ленин не всегда так умен, каким себе кажется: есть вещи, которые он плохо понимает – или не дает труда себе понять, предполагая их никчемными на основе уже имеющихся знаний; возможно, эти «прорехи» в компетентности, упрямом нежелании понимать ошибки в анализе действительности как раз и приведут Ленина в дальнейшем к крупным провалам – вроде разрыва с Богдановым или отсрочки замены военного коммунизма нэпом в 1920-м. "

После Владимира Ильича, впору браться за Иосифа Виссарионовича.

Отчет написан по заказу Института Революций и Семиотики