Книга. Бездна закрыта на переучет

Идиотское название самого дурного пошиба отпугнет немало приличных людей, а ведь это вовсе не победный клекот сталинских орлов. Виктор Земсков - это щит от напора вражеских сил для условных консерваторов и антитеза от либеральной чернухи для не менее условных патриотов. Научный Столп на котором выбиты все священные числа. Собственно, его научные изыскания обычно выступают краеугольным камнем в изучении сталинских репрессий.

Правда перед нами не научная монография, а эдакий сборник статистики в публицистической форме.

В книге автор рассматривает несколько крупных проблем сталинской эпохи - жертвы политических репрессий в целом, раскулачивание, колхозы в годы ВОВ, репатрианты.

По первому вопросу все цифры давно включены в научный оборот, так что здесь добавить нечего, точнее сказать, частностей здесь очень много, но цифры осужденных по политическим мотивам (порядка 4 миллионов человек, из которых расстреляно около 800 тысяч*) заметной коррекции едва ли будут поддаваться.

Весьма любопытна информация по коллективизации и высылке кулаков:

• кулаков не гнали на убой единой массой - по степени вредности их делили на три категории, соответственно, одних отселяли подальше, других поближе;
• кулаков планировали использовать как рабочую силу, поэтому предписывалось не гнать стариков и детей, если есть на кого их оставить;
• их не планировалось уничтожать, были все необходимые предписания, однако выполнение приказов оставляло желать лучшего - их плохо кормили, они умирали от болезней и смертность была высока, особенно детская, особенно новопереселенцев;
• впрочем периодически убыль по причине бегства была выше чем смертность. Цыгане бежали все, поголовно;
• иногда их освобождали или наоборот, отправляли в лагеря. Иногда давали паспорта, но не часто. В целом же старались оставить после окончания срока отбытия наказания там же, где они отбывали срок;
• многие раскулаченные убегали на крупные предприятия и превращались в обычных граждан без ущемления их прав;
• молодежь обычно без затруднений отпускали для обучения и трудоустройства;
• Солженицын, разумеется, врал про 15 миллионов раскулаченных, реальные цифры раскулаченных около 3,5 миллионов, из которых на спецпоселения отправлено было немногим более 2.

Вот только в какой-то момент (на колхозах) автор от языка статистики переходит к языку передовиц и передовиков. Плакатные румяные колхозники ставят рекорды в полях, монолитные пролетарии льют чугун одной левой, правой выстраивая чудо-города. Проявляются и политические взгляды автора - критическое отношение к Сталину и апологетика Советского союза. Поэтому ряд его высказываний следует рассматривать с сомнением, тем более что базируются они уже не на статистических документах, а на мемуаристике.

Не все части книги одинаково вкусны, но все же питательны. Потому как статистика суровая вещь - под стать тому времени.

Виктор Земсков

Сталин и народ. Почему не было восстания

6,5/10

★★★✩✩

kindle-version

*Кстати, во франкистской Испании в процентном отношении по политическим мотивам было осуждено примерно столько же людей, сколько и в СССР.

"Некоторые трудпоселенцы убегали за границу. Но это были единичные случаи. Что касается основной массы трудпоселенцев, проживавших в непосредственной близости от границы, то чекисты и пограничники никогда не усматривали в их поведении каких-либо признаков, которые можно было бы истолковать как намерение уйти в сопредельные страны (Финляндию, Афганистан, Китай). Такое поведение трудпоселенцев нельзя объяснять только боязнью задержания при попытке перехода границы и последующего сурового наказания. Оно проистекало из традиционной крестьянской психологии, согласно которой другие страны рассматривались как чужой, «басурманский» мир. Свое же государство, которое хоть их и ограбило и выселило из родных селений, по-прежнему считалось своим государством, своей страной, родиной в широком плане. Трудпоселенцы были составной частью той геополитической и этносоциальной общности, называвшейся тогда советским народом, хотя судьба и забросила их как бы на обочину этой общности. Но только на обочину, а не вне ее. Несмотря на серьезные претензии к собственному государству, эти люди не могли преодолеть в себе психологический барьер, позволявший перейти в «басурманский» мир, в чужую этносоциальную среду. К тому же было ясно, что за кордоном им земли не дадут, что их там скорей всего ожидает участь безземельных чужаков и изгоев, а трудпоселенцы по духу оставались крестьянами, нацеленными на ведение индивидуального сельского хозяйства."