Не знаю откуда, но о книге "Осень Средневековья" я слышал еще в детском саду, хотя в руки решился взять только, когда надел усы и бороду.
В центре внимания - Бургундия, как самый богатый и пышный край тех времен, но и прочая франция иногда вплывает в разговор. А разговоров столько, что голова идет кругом. и ничего не запоминаешь, только тихонько восхищаешься.
То были времена, когда мир был моложе. Шествие монахов, празднество захватывали и поражали куда больше, чем мы можем представить. Чудеса манили заманчивее, преступления пугали страшнее, страсти кипели сильнее и огонь пылал жарче. Чувства проявлялись ярче, громче, контрастнее. И понимание того, что экзальтированное проявления чувств, определенная театральность и стилизация - все это игра, не мешало вполне искренне их проявлять. Люди играют, чтобы жизнь казалась прекраснее, эта игра одновременно становится важной составляющей их жизни и вызывает их же насмешки.
То были времена, когда мир был моложе. Шествие монахов, празднество захватывали и поражали куда больше, чем мы можем представить. Чудеса манили заманчивее, преступления пугали страшнее, страсти кипели сильнее и огонь пылал жарче. Чувства проявлялись ярче, громче, контрастнее. И понимание того, что экзальтированное проявления чувств, определенная театральность и стилизация - все это игра, не мешало вполне искренне их проявлять. Люди играют, чтобы жизнь казалась прекраснее, эта игра одновременно становится важной составляющей их жизни и вызывает их же насмешки.
Средневековье, вопреки догматичным учебникам, вовсе не монохромное время суровости и скудности. Перед нами смешение и столкновение разных потоков - религиозных, эротических, древних дохристианских верований, пестроты красок и суровости, бесстыдства и чистоты, скабрезности и трагедии любви, идеализации любви, героизма, чести и их будничное поругание. Отличить искреннюю религиозность от показной невозможно, они перемешаны. Рыцарский идеал мужественности, жертвенности, чистоты поддерживается эротической составляющей. Восприятие искусства еще не соответствует нашему, пошлое, грубое почти не отличается от утонченного и высокого.
Хейзинга рассказывает о понимании любви и об отношении к смерти - благодаря распространению монашенствующих орденов и гравюр, упрощаясь, идеи проникают в широкие массы. Да он много еще чего рассказывает и делает это замечательно.
